Почему-то сухие дрова неожиданно заканчивались, стихал в саду ветер, и поджарый Кузьма Егорович отчаянно работал сапогом. Дым застилал ему глаза, разный народ с укоризной смотрел на это действо и как бы восклицал: «Где же ваш хваленый чай?». И он, конечно, созревал, пыхтел паром, булькал из красивого носика в стакан, раскрашивал щеки отъявленных водохлебов в цвет утренней зари. Хрустели на зубах баранки и маленькие кусочки сахара, расколотые крошечными щипцами, неспешно лился разговор о важных событиях: погоде, урожае, ценах, добре и зле.
И вспоминается это очень редко, по ассоциациям с событиями подобного рода, нечастых в нынешний век. Взять, например, мой последний случай такой реминисценции. Звонит дочь из Канады, куда мы нацелились с супругой для знакомства с вновь родившимися внуками.
— Папа, привези нам самовар на углях, в Торонто он стоит баснословные деньги, а нам так хочется почаевничать по-русски, — кратко изложила она просьбу.
Промычав что-то неопределенное в ответ, попросил время на обдумывание интересного предложения. Оно попросту застало меня врасплох. Оказывается, древнее орудие производства кипятка у русских не почило в бозе, а живет-поживает и почитателей наживает, и даже в далеких странах популярно среди эмигрантов.
Не берусь объяснять всплеск подобного интереса. У одних, видимо, взыграли национальные чувства, «заговорили» этнические корни; другие, возможно, узнали об отменном вкусе самоварного чая… Или что-то другое, типа моды. Оставим дискуссию специалистам, а сами подумаем: много ли самоваров есть в продаже, кто их делает, каков разброс цен и зачем, наконец, он нужен.
В южных районах страны с этим делом оказалось слабо. Идея самоварничества южан особо не захватила, в избытке, как водится, витаминные напитки. Иногда в Краснодаре можно встретить электрический аппарат, а если попадется угольный (он же и на дровах), то обязательно старинный и по высокой цене. В центре страны предложений больше, но почему-то часто попадались на витринах самовары… иранского производства, не говоря о Туле, столице подобных изделий. В Питере же просто глаза разбежались от обилия всех типов, размеров и форм.
По-королевски выглядели фирменные магазины, в частности, на улице Гороховой, не захочешь, а приобретешь красу и гордость россиян. Туляки в нем предлагают линейку красочно расписанных электрических аппаратов от 5 тысяч рублей и выше, в зависимости от емкости и мастерства художников. Угольные, среди которых преобладают сияющие латунные, в несколько раз дороже. А в Интернете узнал, что есть и комбинированные штуки, дань истории и современности, хочешь — дыми трубой, хочешь —
втыкай вилку в розетку. Последние, знамо дело, не дешевые. Сразу же звоню в провинцию Онтарио в городок Ороро, объясняю Любе, что есть в продаже и своеобразное ноу-хау.
— Полагаюсь на тебя, как решишь, так и будет, — зазвучал голос дочери на той стороне Атлантики.
Поразмыслив на досуге обо всем, что есть на эту тему в Интернете, остановился на сдвоенном варианте. Особенно много узнал на форумах энтузиастов самоварщиков. Оказывается, угольные приборы, если они старше ста лет, вывозить за рубеж можно только со справкой сотрудника Минкультуры РФ, подтверждающей, что данный предмет не является раритетом.
Само оформление покупки после обширного мониторинга заняло времени до смешного мало. В тот же день семикилограммовый красавец, изготовленный на старинном тульском заводе «Штамп» (на 4,5 литра), был бесплатно доставлен на дом. Имел он форму типа «желудь», сияющую трубу и симпатичные ручки. Следом пришлось учиться, как правильно паковать довольно крупную негабаритную вещь, ведь ей предстояло выдержать по две погрузки и разгрузки (в аэропортах Питера, Франкфурта-на-Майне и Торонто).
Не обошлось без приключений и волнений — самовар почему-то не желал без них улетать в Северную Америку. В Пулково, например, таможенник потребовал документ о том, что агрегату меньше ста лет. «Просветив» упакованный в ящик груз, на экране он обнаружил только угольно-дровяную топку, а штепсель куда-то исчез. Чиновник потребовал вскрыть картон, чтобы разобраться с «раритетом». Мы с женой стали ему доказывать, что произошла какая-то техническая ошибка — нагреватель воды имеет двойную конструкцию, он действует при помощи угля, а также электричества, которого сто лет назад, возможно, и не существовало. И потом, чтобы размотать обратно весь скотч, надо было сильно постараться и не опоздать на лайнер.
— Ничего не знаю, распаковывайте, и все, — стоял на своем чиновник.
Расстроенный тем, что подарок может остаться в Пулково, я все же упросил его сделать другую проекцию и поменять положение ящика на ленте. Выражая недовольство, человек в форме все же решился на повтор операции. При новом досмотре мы увидели на экране все электрическое «хозяйство», и таможенник наконец дал «добро» на отправку (с доплатой) негабаритного груза.
При пересадке во Франкфурте-на-Майне мы поинтересовались у сотрудницы компании «Люфтганза» судьбой нашего негабаритного груза.
— Не волнуйтесь, он будет благополучно доставлен на другой самолет, до Торонто, — улыбнулась нам симпатичная немка.
После пересадки и 8 часов утомительного рейса, где долгую тряску над океаном скрашивали бойкая работа стюардесс да индивидуальный экран с набором фильмов, игр и музыки, «Боинг» благополучно приземлился в стране кленового листа. Но при получении багажа пришлось опять поволноваться. Чемоданы «приехали» на движущей ленте довольно быстро, а вот ящик с самоваром… исчез. Давно уже прошли контрольные сроки, ушли пассажиры, а знакомая упаковка все не появлялась на транспортере. Пришлось отправиться на поиски работников порта, отвечающих за грузовые операции.
Огромный аэрокомплекс в Торонто гудел, как улей, а мы бродили под его сводами и на плохом английском спрашивали всех подряд. Наконец, повезло и нам —
попался сотрудник порта, хорошо говорящий по-русски. С его помощью нашли совсем другой терминал, где сиротливо примостился в углу знакомый ящик с эмблемой завода «Штамп».
— Ура, самовар не потерян, трудности позади, — вырвались обычные в таких случаях слова.
На что парень в форме засмеялся и пожелал нам хорошо провести время в этой стране и больше ничего не терять.
Рассказывать про Канаду, в которую попал не в первый раз, уже хочется по-другому. В каждом городке — ряды крепких стандартных домиков без архитектурных излишеств (2-3 цветов максимум). Основательная «коммуналка» с кранами другой конструкции, пардон, полными унитазами воды (это технологическая норма), везде жующий «фаст-фуд» неторопливый народ, растворенная в воздухе атмосфера сытой жизни. Внешне кажется, что в этих, почти русских, пространствах обитают люди крепкого среднего класса. А на самом деле встречаются и редкие местные бомжи, которых удалось лицезреть в речном порту Торонто. Выглядят они благопристойно и на наших бродяг похожи не очень. С олигархами здесь напряженка: жесткая налоговая сетка не позволяет им чувствовать себя хозяевами жизни и претендентами на власть.
Общаясь с русскими, а диаспора их в Онтарио — одна из самых многочисленных в провинции, узнал историю про миллиардера К., заправляющего финансовыми делами в Торонто. У него случилось недавно ДТП, погибли люди. Суд признал толстосума виноватым и отправил за решетку на 15 лет. Не спасли богача ни его несметные богатства, ни статус, ни связи. Закон есть закон — в Канаде эту фразу произносят спокойно и твердо. Большинство даже не знает, что это такое — дать взятку должностному лицу. Судя по газетам, коррупция тут тоже есть, но в очень скромных пределах.
Нас в стране кленового сиропа и ударного хоккея, понятно, интересовали не столько политика и экономика, сколько семейные дела. Самовар произвел среди родни и окружающих настоящий фурор, даже скептики после нескольких чаепитий поменяли свое мнение о том, что это была чья-то блажь. Разжигать его пришлось мне, благо у хозяина дома Ильи нашлись и щепа, и сухие шишки, и древесный уголь. Сразу обнаружилось много помощников, особенно старались внучки Катя и Рита. Когда из трубы повалил густой дым, из окон окрестных домов стали выглядывать люди европейской и азиатской внешности и удивленно наблюдать за «адской машиной» под названием самовар.
Первый блин оказался не комом, аппарат сработал четко — вскоре мы уже пили приятный с дымком чай, так же, как наши предки, хрустели баранками, пробовали на вкус варенье, привезенное с Кубани. Простое чаепитие прошло душевно, с эмоциональным подъемом, и, я бы сказал, с «этнографическим подтекстом». Почти, наверное, так, как это описывали Гоголь, Блок, Пушкин.
Тульское латунное чудо заняло законное место на столе не только в маленьком дворике, огороженном своеобразным канадским забором, но и в сердцах домочадцев, как это ни странно звучит. Любое, даже мало-мальское, событие заканчивалось процедурой чаепития, которое мало напоминало скоростное потребление напитков и еды. Например, после таинства крещения самого маленького человечка, внука Эдика, в православном храме Торонто родня из соседнего городка приехала к нам отметить большое событие. Соответственно, «гвоздем» программы стал сам самовар, а уж потом разговоры, русские блины, мед, пироги.
Гости, а это тетушка Люба и две ее дочки Наташа и Ярослава, приехали не одни, им составили компанию знакомые канадцы из Монреаля. Они испуганно смотрели на дымящий самовар, как на бомбу! Но потом успокоились и оценили все по достоинству. Через добровольных переводчиков французского языка пришлось объяснить, что сие мероприятие —
не забава, а старинный оригинальный способ приготовления кипятка, свидетельство семейного уюта, церемония согрева после холодов и откровенного разговора.
Уезжая домой в Россию, я ознакомился с несколькими русскими газетами. Нашел рекламу не только самоваров, но и предложения по их ремонту, запайке. Как-то стало спокойнее на душе за наш тульский экземпляр, который не пропадет без дела в Северной Америке. Да и снимки на Фейсбуке убедили, что дети пользуются аппаратом. Даже возникло желание приобрести подобный «генератор положительных эмоций» и на его исторической родине. Чайники чайниками, а самовар нам забывать не надо, как и русскую баню. Да и много чего еще!
Юрий ПРЫГОВ.
