Десять лет назад, когда Тамара Ивановна и Михаил Степанович Ратахины праздновали «золотой» юбилей совместной жизни, дети и внуки приготовили им сюрприз: торжество отмечали по традиционному свадебному сценарию — с фатой невесты и выкупом суженой женихом, с конкурсами и веселым застольем. Можно сказать, этот семейный вечер компенсировал супругам то, чего они были лишены в молодости.
— Свадьбы-то у нас, как таковой и не было, — с этих слов начала свой рассказ Тамара Ивановна. — Я — сирота, девятый и последний ребенок в семье, в пятнадцать лет сумевшая перебраться из деревни в Мурманск к тетке. Пока не получила паспорт, нянчила городских ребятишек, как и деревенских племянников до этого. А потом устроилась на судоремонтный завод. Миша в ту пору уже служил на флоте, деньги, которые можно было бы потратить на себя или подкопить на свадьбу, он отсылал родителям в деревню — там были малые дети.
Познакомились Тамара и Михаил в том дворе, в котором «няньки» выходили на прогулку с малышами, и где задержалась по старой памяти с ними девушка. От появившегося симпатичного матросика девчата в смущении разбежались, а Тома осталась. «Куда она могла деться от такого парня?» — смеются ее домочадцы и показывают всем «форменную» фотографию Михаила Степановича: действительно, деться — только в ЗАГС.
Старшенький, Николай, родился уже в Североморске. А дочери Елена и Светлана — здесь, на Кубани. Купить хату в Вольном предложил Михаилу Степановичу друг. И не пожалели супруги о таком решении. Со временем вместо первого жилища, в котором «голова о балки цеплялась», появилось новое. Перевез Михаил Степанович в Вольное и своих родителей. Перебрались на новую родину и два его брата, один из них — Иван — и сейчас живет здесь.
— Жили мы по совести, — продолжает рассказ уже глава семьи. — Все старались делать по правилам: родители, дети, дерево, дом… А что в жизни главное? Главное — труд. Лежать на диване не интересно!
Даже подарки ребятишкам он дарит «со смыслом», чтоб в хозяйстве пригодились. А они и рады стараться: несут деду все, что, по их мнению, может найти применение у «рукастого» мужика. Нахваливает внуков да правнуков он, как в свое время и их родителей, говорит: «Детей надо больше хвалить, чтоб они хотели еще больше сделать!».
Но лучше любых назидательных слов для восьми внуков и пяти правнуков — личный пример дедушки и бабушки. На селе и сегодня считают Михаила Степановича «палочкой-выручалочкой», а его супруге говорят: «Тамара, да у тебя руки золотые!». И вспоминают, как уехавшего «кочевать» с пасекой мужа встретила супруга по возвращении в Вольное… еще одной пасекой.
После трудового дня спешили Ратахины «управиться» на своем подворье: коровы, лошади, птица да пасека требовали заботы не меньше, чем ребятишки. А по ночам не раз поднимали профессионального водителя земляки с просьбой: «Степаныч, давай в роддом! На тебя только и надежда!». Выводил он со двора своего «Москвича», с которым и до сих пор не желает расставаться, и вез роженицу в Армавир, приговаривая, как заправский фельдшер: «Терпи! Терпи! Уже немного осталось!».
Может быть, такое трепетное отношение к нарождающейся жизни сохранилось у Михаила Степановича еще с военного времени. Когда в оккупированной на несколько лет деревне до смерти запорол фашист Мишиного друга за невинную детскую шалость: «От нечего делать дразнили мы фрицев, а они за нами погнались. Я у бабушки под юбкой успел спрятаться — меня не нашли. А друга с печки фриц стащил, бил кнутом так, что он слег и через месяц умер».
Когда гнали их колонну, словно скот, в Орловскую область для работы на оккупантов: от голода слабели в первую очередь дети; Миша, как старший, ходил просить лишний кусочек хлеба у немцев («Кто даст, а кто и пинка даст…»).
Когда согнали в одну деревню и распихали по битком набитым хатам жителей пяти деревень; готовились сжечь всех заживо, да помешал этому залп нашей «Катюши»: «Нас последними в хату загоняли: я стоял у открытой двери, на входе — два немца. Люди, что очутились там раньше, пить просили. Я передавал им скомканный снег. Устал. То ли уснул, то ли потерял сознание. А очнулся — наши: «Освободили!». Да только через время опять немцы пришли»…
Когда в их хату попал немецкий снаряд: «Бабушка как раз такой борщ хороший сварила! Только на стол собрала, как под окнами рвануло. Кто-то крикнул: «Уходим
в подвал!». Успел последним в люк нырнуть. Конечно, в доме больше жить было нельзя, но хорошо, что живы остались».
Под всеми этими «когда» подводит он итоговую черту: «Это нас Бог спас». После войны и тяжких лет восстановления экономики страны от военной разрухи в семье Ратахиных не голодали. Но до сих пор здесь ценят каждую крошку хлеба: упала она на стол — ее подберут и обязательно съедят.
— Все б отдал, только б не было войны!.. — горестно крутит головой Михаил Степанович.
— Мы считаем, что наша страна — самая лучшая! — добавляет Тамара Ивановна. — Посмотрите, какая сила духа у ее народа, какие традиции. Они в семьях передаются новым поколениям. На этом и стоит Россия! Этому мы и ребят наших учим.
А ребята души не чают в дедушке и бабушке, называют ее «любимой Тамарочкой» и за обе щеки уминают все, что бабушка приготовила. Любят малыши слушать их рассказы
о жизни, с радостью учатся домашним премудростям, любят перебирать их многочисленные почетные грамоты и благодарности, да вздыхают, что медалью дедовой «Ветеран труда» уже не поиграешь — не помнят, куда положили.
— Наша задача теперь Родиошку женить, — категоричен Михаил Степанович. — Младшей правнучке только месяц, долго еще свадьбы ждать. Вообще каждый ребенок — большая радость. И когда этой радости полон дом, какая разница, кто в семье главный. Я так всегда считал, что в доме хозяин — это его хозяйка: деньги — ей, решение окончательное — за ней, команды — только от нее. Моя Тамара — иголочка, а я — ее ниточка, во всем ей верный помощник.
…Есть у Михаила Степановича одна глобальная задача: хочет он прожить до ста лет. И не мыслит этой жизни без своего «генерала» Тамары Ивановны. А она и не прекословит: если «ниточка» хочет, то «иголочка» здесь подчиняется.
С.УСОВА.
Фото автора.