Пообщаться сегодня с интересными и позитивными людьми — большая удача. И нам очень повезло познакомиться с Петром Андреевичем Войтовым, который осенью этого года отметил свое 90-летие!
На встречу с героем нашего рассказа мы отправились с заместителем районного совета ветеранов Александром Ивановичем Бандурко. На подходе к дому по улице Комсомольской, нас окликнула красивая молодая женщина.
— А мы вас ждем!
— Вы — внучка Петра Андреевича?
— Нет, я — дочь…
Радушные приветствия, и мы уже в небольшой уютной кухне, где стараниями гостеприимных хозяев накрыт стол с тортом и фруктами.
— Папа, к тебе пришли! — Позвала отца улыбчивая Зинаида, которая и встретила нас.
Заняв свое почетное место, Петр Андреевич повел свой неторопливый рассказ…
«Мы с тобой умрём…»
Голодное детство нашего героя, пришедшееся на тридцатые годы, на период коллективизации, — это боль целого поколения, которая въелась в память на всю оставшуюся жизнь.
— Голод в 1932-33-х годах был страшный, я хоть и маленький тогда был, а что-то уже понимал. Жили мы с родителями в станице Николаевской. Семьи казачьи были большие, по 9-10 человек детей, так вот многие и умирали почти всей родней: и похоронить их по-человечески некому было, да и сил у людей не осталось. Нас спасла кормилица-корова, которую зарезал отец, а солонину спрятал так, что ее не смогли найти и отобрать. Хотя и искали не раз. Видели, что не пухнем с голода, значит, что-то из продуктов осталось. Мама варила это мясо тихонечко по ночам. Но в 1934-м году и отец ушел, не выдержав испытаний…
А меня мама в пять лет хотела хоть на месяц отдать к старшему брату, Ивану.
— Так мы с тобой умрем, а у них, может и спасешься, — говорила она.
Но я — ни в какую. Так и выживали вместе. Я был поздним ребенком, младшим в нашей большой семье.
— Отучившись пять лет в школе, пошел я работать в колхоз тринадцатилетним подростком, — рассказал далее ветеран.
— Шел 1943 год. Братья мои все воевали. Старший, Иван, в 1941 году должен был демобилизоваться после срочной службы, а тут — война, так и домой на побывку не заехал — сразу на фронт. Служить довелось в подразделении армии генерала Власова, попавшей в окружение. Так со своими боевыми товарищами брат и оказался в плену… Трагическая история… Правда, домой после войны вернулся. Пришел и брат Михаил. Василий погиб под Сталинградом… А Андрей в 44-м в Латвии… Так что только двоих сыновей мама дождалась.
А мы, подростки и женщины, трудились в тылу, отдавая свои силы, как тогда говорили: «Все для фронта, все для Победы».
Сейчас посмотришь на молодежь — столько у них этих гаджетов: и телевизоры, и радио, и другие. А у нас тогда не то, что света не было, но даже и ламп керосиновых. Использовали каганки: масла в них нальешь, фитилек зажжешь — и огонек теплится едва-едва, — вздыхает собеседник.
— Тракторы тогда на керосине работали, вот я и керосин возил на лошадях из станицы Убеженской, где машинно-тракторная станция располагалась. Много нас, подростков, в ту пору трудилось в колхозе. Делали все, что поручали. До трех часов ночи работать приходилось.
«Лобогрейки — это не шапки!»
— Хлеб тогда косили лобогрейками, — продолжал Петр Андреевич свое неторопливое повествование.
Услышав незнакомое слово — переспросила, подумав, что ослышалась:
— Лобогрейками?!
Откуда название такое пошло, наш собеседник объяснить не смог. Поинтересовалась в Интернете и нашла объяснение: «Лобогрейка — это самая простая жатка, у которой не было приспособления для сбрасывания сжатого колоса на землю, поэтому их нужно было подхватывать вручную, проявляя ловкость и скорость, так как машина работала очень быстро. Все это требовало большого физического напряжения, а потому и лоб был постоянно в испарине. Отсюда и лобогрейка».
— Кукурузу и подсолнечник вручную убирали, хлеб зимой молотили, — говорил Петр Андреевич. — Мороз помню, в 1942 году страшный стоял, минус 43 градуса. А мы — в латаных телогрейках, в штанах с заплатами да в рваной обувке — ничего ведь не было. Это сейчас столько всего выкидывают, жгут… А мне в 16 лет надеть нечего было.
Забрали меня в ФЗО в 1946 году в Армавир, и стал учиться я на столяра. (ФЗО — школа фабрично-заводского . — обучения, в которой воспитанники находились на полном гособеспечении. — прим автора).
Интересно было, вот только голодными все время ходили. Но не унывали. В школе у нас были музыкальные инструменты, и решил я организовать струнный оркестр. А сам всю жизнь и на гармошке играл, и на балалайке. Это у нас семейное: отец, ведь, в свое время хорошо скрипкой владел. Так вот вскоре пригласили нас как-то с нашим коллективом на местное радио сыграть, репертуар у нас хороший был. Потом в благодарность даже денег предложили заплатить.
— А я организатору этому говорю: «Не надо денег, вы нас лучше накормите как следует…» Вот так и жили, — говорит ветеран.
«Молодым везде у нас дорога»
После училища по распределению П.А.Войтов попал в Ростов, а потом по совету друзей в 1950-м году поехал в Грузию, где требовались рабочие на прокладку тоннелей.
— Тринадцать тоннелей пробивали, — вспоминает он.
Затем завербовался на Урал, работал по основной своей специальности, там же выучился на шофера. Молодому человеку все было интересно, да и лозунг в то время гласил: «Молодым везде у нас дорога». Поэтому вскоре переехал наш герой поближе к дому, на Ставрополье, где строилось Сенгилеевское водохранилище.
Работал на фронтовом ЗИС-5, грузовике-универсале. Днем возил гравий, а ночью — камень-известняк на стройку. Какая радость была у водителей, когда на строительство пришли первые самосвалы — еще невиданные тогда машины, последнее слово советского автопрома.
Отсыпали дамбы, делали по 120 рейсов в день: километр туда — километр обратно. Попробуй, покрутись! И о гидроусилителе руля тогда, конечно, никто и слыхом не слыхивал.
Оттуда, со Ставрополья, Петр Войтов ушел в армию. Ему исполнилось уже 23, а служил он с ребятами 1934 года рождения, причем, в особо уважаемых десантных войсках.
— Строевая, тактические занятия каждый день по два часа, укладка парашюта, совершил 13 прыжков, — продолжил свой рассказ наш собеседник. — Было бы и больше, но командировали меня начальника политотдела дивизии возить.
Отдав почетный долг Родине, через 3 года Петр вернулся на Ставрополье. Вскоре встретил он там любовь всей своей жизни — Тонечку, Антонину. Долго не раздумывал, а приехал к любимой и сразу сделал предложение: «Денег у меня нет, чтобы свадьбу играть, если согласна, то заберу тебя с собой на Кубань».
Сказано — сделано. На бортовой машине с номером 13-13 поехали за ее вещами. А «приданного» у невесты — только горшки с цветами.
— Так я ее с этими горшками забрал и привез к своей маме, — смеется рассказчик.
Е.УСПЕНСКАЯ.
(Полную версию материала читайте в газете «Рассвет» от 19.11.2020 в №139).
Подпишись на Рассвет и будешь в курсе событий района!