Мой дедушка по линии папы — Анатолий Наумович Свердлюковский (зейди — дедуля на идише — прим.автора) родился 1 мая 1910 года в городе Таращи Киевской области, воевал в 300-й стрелковой дивизии, в роте разведки, звание — старший лейтенант. На фронт был призван в самые первые дни войны. Повестку получил в военкомате Сквиры, а примчался туда сам, лишь узнал, что немцы вторглись на нашу землю.
Бойцы 300-й стрелковой дивизии попали в мясорубку почти сразу. Они стояли на киевском и харьковском направлениях — тяжелейшие бои. Красная Армия отступала, но легким у гитлеровцев там продвижения не было, каждый населенный пункт — село, деревню, хутор наши обороняли долго, а когда позиции приходилось сдавать, забирали с собою в обозы с ранеными всех женщин и детей, семьи партийных и комсомольских работников. Вывозили и евреев, так как уже знали, что немцы коммунистов и представителей этой нации особо уничтожали в первую очередь. И так, в обозах, спасали многих, переправляли в тыл, дальше — по эвакуационному предписанию.
Моя бабушка, Полина Борисовна, будучи на пятом месяце беременности и с трехлетним старшим сыном Наумом, в июле 1941 года успели покинуть Сквиру, где жили тогда Свердлюковские, в обозах с отступающими красноармейцами. Но продовольственный аттестат и эвакуационное предписание ей выписали не по документам мужа…
О дедушке, Анатолии Свердлюковском, к июлю 1941 года родные уже ничего не знали, и вестей от него никаких не было: слишком тяжелыми были бои у подразделений 300-й стрелковой дивизии, командование, отведя соединения к Харькову, даже расформировало дивизию, так как потери в живой силе были значительными. Эвакуационное предписание у семьи старшего лейтенанта Нафтулы Нухимовича (или на русском — Анатолия Наумовича Свердлюковского) было в город Шурчи Узбекской ССР. Его и продовольственный аттестат у Полины Свердлюковской были выданы по документам родного брата — лейтенанта Льва Борисовича (Бэнимовича) Шрайбера, который служил в Киевском гарнизоне. Дедушка Лева, оформив продаттестат сестре, спас от голода ее, племянника и второго, еще не родившегося, племянника — Дмитрия, моего отца.
Даже подключив все свои связи Лева Шрайбер не смог узнать, где находится, жив или нет, муж Полины — Анатолий Свердлюковский. Бойцов 300-й дивизии много погибло тогда в боях за Украину, когда летом 1941 года стремительно фашисты продвигались к столице одной из пятнадцати республик союза.
В Сквире Анатолий или Нафтула, как у него было записано в учетной карточке коммуниста, работал на свеклоперерабатывающем предприятии, с 1929 года был комсомольским вожаком, а в 1931 году его приняли в коммунистическую партию. Поэтому на фронте Анатолия через три месяца после призыва назначили исполняющим обязанности замполита полка. В январе 1942 года Анатолий Свердлюковский во время разведрейда попал в засаду, получив серьезное ранение, сумел вывести взвод из-под огня, добрались к своим. Две пули, что прошли недалеко от сердца, вытаскивал из него врач в медсанбате, один осколок так и остался в груди. А вот еще одно ранение — стало причиной того, что больше Анатолий не вернулся в часть: осколками от разорвавшегося снаряда посекло правую руку — оторвало мизинец, искорежило кисть.
Лечиться Анатолия отправили в госпиталь Улан-Удэ. Долго он там приходил в себя — очень долго. Реабилитация шла медленно, но Анатолий Наумович не мог сидеть без дела. Поговорил с товарищами коммунистами из больницы, с руководством и его назначили директором пивоваренного завода в Улан-Удэ, где он работал до конца войны. Пиво, которое варили на заводе, отправляли для нужд фронта — план выполняли и перевыполняли все время… Вот такая судьба солдата.
Демобилизован он был только в 1946 году. Узнав от Левы Шрайбера, куда было выписано эвакуационное предписание у жены с Наумом, отправился в Узбекистан — искать семью. Нашел не скоро. Но нашел! Младшего сынишку Митю увидел впервые в жизни. Наум его не признал, ведь когда отец уходил на войну, мальчику было всего три года… А в 8 лет, многое переживший и рано повзрослевший Наумка, как его все называли в семье даже в зрелом возрасте, не мог поверить счастью — отец жив, и не мог вспомнить — каким отец был до войны…
Семья голодала, и Анатолию Наумовичу пришлось… пойти на преступление, а ведь он был коммунистом с 1931 года… Продал свои награды вместе с наградными книжками местному узбеку за рис, сахар, мясо… Очень не любил он об этом вспоминать, на парады носил лишь наградные планки, к медалям юбилейным вообще относился с юмором, впрочем, как и все фронтовики, которые воевали и видели смерть в лицо.
Пока я не отправила несколько запросов в музей политической истории в Москве и не заплатила за сканы документа, мы и не знали, где, в какой части он воевал. Но на сайте Минобороны РФ, в юбилейной картотеке, есть сведения о том, что в 1977 году одна из его наград медаль «За отвагу» была якобы ему вручена. Какие еще у него есть награды, до сих пор я не узнала, информация и сейчас почему-то засекречена, а 300-й дивизии вообще не существует, потому что ее расформировали и во второй раз, присвоив другой номер.
(Добавлю, что в 1977 году вручения награды никакого не было, скорее всего, это вторая медаль «За отвагу», а первая тоже нашла героя, как говорится, и это случилось в 1958 году).
Но до этого момента бывший земляк-украинец, приехавший на Кубань также из Сквиры, донес на дедушку: якобы на самом деле у того другое имя — не Анатолий Наумович, а Нафтула Нухимович. То, что это перевод с еврейского на русский, никто не хотел слушать. У бывшего замполита забрали партбилет, что для него, честного коммуниста, было величайшей трагедией и могло стать началом конца семьи — репрессированы могли быть теперь подросшие сыновья, жена, отец жены — Бэнем Шрайбер и сестра Анатолия Наумовича — Евдокия Наумовна, которые все жили со Свердлюковскими тогда в Усть-Лабинске, где дедушка руководил строительством сахарного завода.
И в этот момент в крайком партии пришли сведения о награждении, что подтверждало: в наградных документах и в карточке учета речь идет об одном и том же человеке, Нафтула — это и есть Анатолий Свердлюковский. Плюс нашли еще двух свидетелей, подтвердивших это. Так он был сразу реабилитирован и восстановлен в должности замдиректора, так ему вернули партбилет.
Анатолий Наумович строил Усть-Лабинский сахзавод, был заместителем директора завода в Кореновске, долгое время — заместителем директора на сахарном заводе в станице Ленинградской, затем — в Новокубанске, был директором сахарного завода в Лабинске, возглавлял откормбазу совхоза «Хуторок» Новокубанского района, когда он был объединен с Успенским. Его, ветерана Великой Отечественной войны, именитого труженика, почитали и уважали. На откормбазу его перевели из руководства Новокубанским сахзаводом за строптивость — откровенно послал выпендривавшегося представителя сахартреста края, когда тот сделал Анатолию замечание, приказав поднять окурок с земли и бросить его в урну. Но на «Хуторке» показатели при руководстве Свердлюковского были знаковыми: телятницы, доярки получали золотые и серебряные медали ВДНХ. Впервые именно Анатолий Наумович Свердлюковский, как опытный сахаровар, стал на откорме животных применять такую добавку в корм, как патока — отходы сахарного производства. Кукурузную бадылку измельчали и поливали ее патокой, которую привозили с завода. Коровы и телята уплетали все это за милую душу и привесы росли, как на дрожжах, молоко было отменного качества по жирности, и его у буренок было много.
Только все же за строптивость уже наград Свердлюковскому не давали. Да он и не обижался на начальство — ему было важно, что коллектив его уважал и любил, что им повышали зарплату и вручали заслуженные награды. Вот такие они все были — фронтовики, вернувшиеся с той войны: добрые, готовые встать на защиту любого, хлопотавшие о подчиненных и о знакомых, но только не о себе…
И еще они не рассказывали внукам, да и детям своим, о войне, только неизбывная грусть была в их глазах в День Победы. И слезы, которых они стеснялись, но унять не могли, хотя широко и искренне улыбались миру, солнцу, родным и близким.
…В 60 лет дедушка вышел на пенсию. Шел 1970 год. Ему выдали награды — золотые и серебряные медали ВДНХ — за привесы на откорме КРС, за значимые показатели по сдаче молока государству… Оказывается, они все же были.
Умер он 9 апреля 1980 года, немного не дожив до своего 70-летия: осколок, который не смогли достать в 1942-м, стал двигаться и спровоцировал тромб… Умер в больнице Новокубанска, похоронен на кладбище Новокубанска.
И.СВЕРДЛЮКОВСКАЯ.
Фото из семейного архива Свердлюковских.