«Каи» в переводе с казахского — «волк». Так называется один из казахских кланов. И такой позывной получил наш земляк Нурахмет Нурманов — участник специальной военной операции. Буквально на днях он приехал уже второй раз в отпуск к детям, жене, маме и сестре и согласился рассказать о том, как там, на передовой…
Детство
Нурахмет родился в 1987 году в Амурской области, потом его большая семья переехала в Казахстан — на родину отца — Нурахмета Жусуповича Нурманова. Но прожили они там недолго. От пневмонии умер глава семьи. Мама, Татьяна Васильевна, вместе с ребятишками (а их у нее было шестеро!) вернулась в отчий дом, в Успенский район.
Самыми яркими воспоминаниями мальчика о жизни в Казахстане были прогулки на лошадях. Его и сестричек отец, как и положено у казахов, впервые посадил в седло уже в трехлетнем возрасте. Любовь к этим грациозным животным Нурахмет (дома его называют Колей) сохранил на всю свою жизнь.
Когда он учился в седьмом классе средней школы №1 села Успенского, то узнал, что в одном из хозяйств нашего района — ООО «Сурожь» — открыта и действует конноспортивная секция, где его сверстников учат ездить на лошадях. Не раздумывая ни минуты, вместе с другом пришел на первое занятие. Тренировался с азартом, выступал на скачках на ипподромах не только нашего района, но и всего Южного федерального округа и даже Москвы. Тренеры отмечали его талант, умение ладить с животными и старание. Но не завоеванные на соревнованиях награды были для него стимулом продолжать тренировки, а ни с чем не сравнимое чувство полета, свободы и радости.
Любовь
Сестра Нурахмета, Танзиля, после окончания школы училась в Армавире, получая профессию художника-оформителя. В одной группе с ней занималась и Зульфира — скромная, искренняя, улыбчивая девушка из Гулькевичского района. Ее папа — татарин, мама — русская. В один из выходных девушки вместе приехали в Успенское, домой к Нурмановым. В тот день и состоялась судьбоносная встреча Зули и Нурахмета. Юноша с первых минут был очарован подругой сестры и по-мужски твердо решил: «Женюсь!»
Уже через год, в 2006 году, молодые люди отпраздновали свадьбу, а потом и рождение доченьки Анастасии. Жить решили не в нашем районе, а на хуторе Тысячном, недалеко от Гулькевичей, где у Зули был собственный дом, а для Нурахмета нашлась работа на конзаводе «Самоволов». Правда, трудился он там недолго, вскоре был призван на срочную службу в армию. Ее проходил в Ингушетии — в мотострелковых войсках, где вместе с боевыми товарищами разыскивал и обезвреживал в горах боевиков из бандитских формирований. За участие в контртеррористической операции Н.Н.Нурманов был награжден одноименной медалью.
В 2010 году Нурахмет вернулся домой и продолжил заниматься любимым делом. Выступал на соревнованиях, пополняя коллекцию личных наград. Незадолго до сентября 2022 года семья Нурмановых, в которой подрастала уже не только Настенька, но и ее братик Дамир, перебралась в Лабинский район, где Коля работал коневодом в хозяйстве «Прогресс».
— Когда началась частичная мобилизация, — рассказывал он, — я предполагал, что буду в числе тех, кто скоро получит повестку из военкомата. Так и вышло. В один из дней мне позвонила соседка из Тысячного, где я был прописан, и рассказала, что меня искали глава местной администрации и люди в форме. Прятаться я, конечно же, не стал, отпросился на работе и прибыл в военкомат. Сказал, что служить готов, но попросил дать мне небольшую отсрочку, чтобы перевезти семью из Лабинска в Гулькевичи. Мне пошли навстречу: повестку я получил 13 октября, а 14-го отбыл к месту службы.
Служба
— Коля был серьезным и собранным, а мою душу затопил страх, — вспоминает Зульфира Нурманова. — Боялась потерять любимого человека — мужа и отца детей, боялась остаться одной. Места себе не находила, все из рук валилось. Не лучше чувствовали себя его мама и сестра Танзиля (или для домашних — Танюша). Все мы молились, просили Бога беречь бойца… Оставшиеся до разлуки дни пролетели, как один миг. Пришло время расставаться. Мне хотелось проводить мужа до военкомата, обнять его, поцеловать, пожелать удачи, но так вышло, что именно в этот день меня с сыном положили в больницу. Получается, что не я его, а он нас провожал…
— Это и хорошо! Меньше слез было! Ты и так в те дни от переживаний сама не своя была,.. — сказал Нурахмет, мягкой улыбкой и теплым взглядом, как бы успокаивая супругу.
С этого момента жизнь Зули, Татьяны Васильевны и Танзили сильно изменилась. Дни протекали в ожидании весточки. В первые месяцы, когда Нурахмет проходил подготовку в Севастополе, с общением проблем не возникало. Когда же его часть перебросили на передовую — на Донецкое направление — район Авдеевки, — то связь, практически, оборвалась. С этого момента Коля почти всегда находился на острие атаки, входя в состав штурмовой группы, бойцы которой первыми занимали вражеские позиции, подавляя сопротивление противника.
Ранение
В марте семья получила сообщение о том, что Нурахмет ранен (минно-взрывная травма) и направлен в военный госпиталь Ростова-на-Дону. Уже утром жена и сестра выехали к нему.
— Это было страшно,.. — вспоминает ту поездку Зуля, глотая слезы. — Ребята все в бинтах…
— А что произошло? — задаю вопрос Нурахмету.
— В тот день нас должны были вывести с ЛБС (линия боевого соприкосновения — прим. автора). Нашу группу бы эвакуировали, а другие бойцы заступили. Но начался обстрел позиций из танка противника, один осколок попал мне в ногу, — был краток «Каи».
Более полный ответ дали его сестра и жена, когда Коля вышел из комнаты, чтобы поговорить по телефону.
— Рана на левой ноге у него была сквозная, — говорили они. — Усугублялась ситуа- ция сильным ожогом и тем, что первую помощь он получил в полевых условиях — загрязнилась. Когда мы прибыли в госпиталь, то увидели, что у него еще и руки перебинтованы.
…Во время обстрела Нурахмет был контужен. Пришел через время в себя и понял, что рядом никого нет. Решил продвигаться к своим. Полз, сцепив зубы, сбивая локти в кровь. Рывок, еще один… Действовал на автомате, не обращая ни на что внимания. В какой-то момент услышал голоса. Подняться не смог, встал на колени. Засунул руку за пазуху, вытащил гранату. По рассказам товарищей «Каи» знал, что такое украинский плен, там он оказаться не хотел. Решил дорого продать свою жизнь. «Подпущу ближе — и взорву!» — думал он в те секунды. Сознание туманилось, боец почти ничего не видел. Только стоял на коленях, качаясь от слабости.
— Стой! Парнишка, подожди! Не дури! Мы не укропы, мы — русские! Свои! — это были последние слова, которые он услышал. Упал на землю, но граната так и осталась в его руке с невыдернутой чекой. Товарищи, подхватившие раненного, с ужасом смотрели на его ногу и руки, которые были счесаны до кости. Поняли, чего стоил Нурахмету такой марш-бросок…
— Коля, я рассказала о твоем ранении. Ты не против? — спросила сестра у него, когда он зашел в комнату.
Тот кивнул, и стало понятно, что сам бы он о тех событиях умолчал. Такой уж у него характер: где-то по-казахски горяч и порывист, а где-то — сдержан и молчалив. С семьей и то не всем делится, бережет женщин, понимая, что незачем им знать о тех ужасах: пусть спят спокойно, ведь именно ради них он шел и еще пойдет в бой.
— На войне я понял, что самое важное в жизни человека — семья и близкие, — говорит «Каи».
Две недели он пробыл в госпитале Ростова-на-Дону, потом его перевели в Майкоп, а далее — реабилитация в санатории и двухнедельный отпуск уже в Успенском районе.
Плен
И снова — линия боевого соприкосновения. В июле восстановившегося после ранения Нурахмета перевели в другую часть — на Запорожское направление.
— Страха не было, хотя я снова находился в составе штурмовой бригады. Перед нами стояла задача по захвату позиций ВСУ. Старался служить хорошо, — коротко о том времени говорит Н.Нурманов.
В один из дней две группы штурмовиков на БМП были перекинуты в район села Старомайорского. Им предстояло занять опорные пункты противника. Нурахмет был в первом отряде, который высадился в лесополосе. Другая группа находилась в стороне и должна была разблокировать выход из опасной зоны. Но не смогла этого сделать.
«Каи» и его товарищам пришлось биться с противником, который наступал с двух сторон.
«Мы уже переехали в Успенский район, купили здесь дом. Он, правда, еще недостроенный, зато находится в отличном месте — напротив подворья моих мамы и сестры. Работы в нем много: нужно сделать ремонт, провести газ… Но со временем мы все обустроим и станем жить одной большой дружной семьей! Армия показала мне, что в нашей судьбе наивысшую ценность имеют не материальные блага, а близкие люди. Они дают силы участникам специальной военной операции бороться с нечистью, их молитвы могут даже с того света вернуть. Главное, чтобы в нас верили и нас ждали!»
Н.НУРМАНОВ,
участник специальной военной операции.
— Нас перебросили на место в шесть часов утра: на небольшой «пятачок» среди деревьев. Держались мы там до половины двенадцатого под непрекращающимся обстрелом из минометов. Огрызались, как могли! Но закончились боеприпасы. К этому моменту девять моих товарищей из шестнадцати погибли. Остальные были ранены, не все даже могли держать оружие в руках. Мне пробило правую ногу и плечо, один осколок попал в спину. Когда украинцы наставили на нас автоматы, то пришлось сдаться. Нас связали, завязали глаза и повели в неизвестность. Обращались грубо. Первые сутки стали самыми тяжелыми. Не из-за того, что били, не из-за голода — очень хотелось есть. Сильнее всего угнетала безысходность, которая поселилась в душе. Я в те минуты думал о семье. О жене, которой теперь придется самой растить детей, о маме и сестре. Очень не хотел, чтобы они страдали.
— Было сложно психологически…
— Да. И мы еще не числились в списках военнопленных. С нами враг мог делать все, что ему захочется. Убить, покалечить… Жесткие допросы, к счастью, закончились быстро. Украинцы поняли, что мы — рядовые солдаты, не владеем секретной информацией.
— А через сутки?
— Пленные попадают под защиту организации «Красный крест», — отвечает Коля. — Убивать нас уже нельзя, но психологического давления, унижений никто не отменяет. Вот они и стараются… Даже видео снимают…
Господи, помоги!
Вот с видеоролика все и началось. У Коли самым близким другом на фронте был Михаил. С ним вместе он призывался из Гулькевичей, вместе служили, вместе и в плену оказались. Между собой общались и жены бойцов.
— Мишина жена прислала мне видео, которое увидела в Интернете, — рассказывала дальше Зульфира. — На нем были пленные российские бойцы. Среди них она узнала мужа… Я перешла по ссылке на Телеграм-канал «Не жди меня из Украины». В панике стала просматривать ролики. На одном из них увидела своего Колю. Худой, понурый, с перебинтованной ногой он отвечал на вопросы украинцев. Позже были и другие «фильмы», где наших ребят заставляли обливать грязью Россию, кричать «Слава Украине!» Но Нурахмет сидел и молчал, до конца оставаясь верным своей стране.
— Трудно передать словами то, что творилось с нами в эти дни, — продолжила рассказ уже Танзиля. — На Зулю, которая переехала в Успенский район, было страшно смотреть. Она посерела от горя, плакала. Мама днями и ночами молилась, стоя на коленях перед иконами. Мы все искали способ помочь брату. Звонили в воинскую часть, писали во все инстанции. Обратилась семья и в редакцию газеты «Рассвет», к депутату райсовета, главному редактору Инне Дмитриевне Свердлюковской, которая направила запросы и добилась включения Нурахмета в списки пленных для обмена, связавшись с коллегой-журналисткой из Донецка Анастасией Кашеваровой — одной из участниц рабочей группы по обмену.
Дни складывались в недели. О Нурахмете не было никакой информации. Семья надежды не теряла. Ждали и верили, сопротивляясь внутренне мрачным мыслям. В один из дней шестилетнему сыну Коли приснился сон. «Мама, я видел, что папа приехал к нам, что он опять дома!» — рассказал он утром Зуле, которая, слушая Дамира, украдкой вытирала слезы и думала: «Пусть так и будет, сынок! Дай-то Бог!»
— Сначала нас держали в одном следственном изоляторе, потом перевезли в другой, — продолжил Н.Нурманов. — Позже доставили в специальный лагерь для военнопленных «Запад-1», недалеко от Львова. Там нам и предстояло ждать обмена. Тогда, наверное, впервые почувствовал надежду на то, что увижу семью. Наши ранения никто не лечил, делали только перевязки. Мне повезло: организм на собственных ресурсах справился с травмой.
— Первым обменяли Михаила, — рассказывала далее Зуля. — Он сообщил нам о том, что скоро и Коля будет дома. Как же мы его ждали! Не передать словами! Дни считали, часы, минуты… Через две недели на телефоне высветился незнакомый номер. Я ответила — пошел сброс. Решила перезвонить. Шум, помехи, но где-то далеко прозвучал родной голос. «Коля, это ты? Тебя обменяли?» — кричала, что есть мочи, а у самой слезы на глазах — то ли от радости, то ли от волнения. Руки трусятся, сердце стучит, как сумасшедшее. И он говорит: «Да! Я — в России!» Плакали все… Обзвонили друзей, знакомых, родственников. Радости было столько, что хотелось разделить ее со всем миром.
Следующие недели для Нурмановых уже не были такими тягостными. Семья знала, что после обмена бойцы были отправлены в госпиталь, где им оказали медицинскую помощь. Далее их ждала процедура проверок: без нее — никак!
Через месяц Коля приехал домой. Родные подготовили ему праздничную встречу. Украсили шарами комнаты, надели одинаковые футболки, на которых Танзиля нарисовала брата в военной форме и крупно вывела знаковые для всех слова: «Своих не бросаем!» На шею папе кинулся шестилетний Дамир, обняла отца старшая — Настенька. Каждый хотел дотронуться: вот он, их Нурахмет, — живой, самый родной на свете!
…С момента тех событий прошло уже больше трех месяцев. Сейчас «Каи» вернулся в свою часть, расположенную в Дагестане. По закону его, как бывшего военнопленного, не могут отправить на передовую. Но исключать такого варианта развития событий сам Коля не хочет:
— Победа будет за нами! Приблизить ее отомстив за павших в бою с неонацистами, за детей, за всех мирных жителей Донбасса, наша общая задача, — сказал в завершении разговора Нурахмет.
Ю.АНДРЕЕВА.
Фото из семейного архива.