В 1954 году февральско-мартовский Пленум ЦК КПСС принял решение «О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и освоении целинных и залежных земель», предполагавшее распашку Евразийской степи. Это было обусловлено тем, что в СССР стал нарастать дефицит хлеба. В 1953 году в стране был заготовлен
31 миллион тонн зерна, а израсходовано 32 миллиона тонн. И тогда по призыву партии в степи Казахстана отправились первые отряды целинников. Среди них были и жители Успенского района.
Комсомольскую путевку, выданную 18 марта 1954 года, принес в редакцию вместе с другими многочисленными документами той поры наш земляк Павел Трофимович Сердюков. «Успенский райком комсомола Краснодарского края, — говорится в ней, — вручает настоящую «Комсомольскую путевку» тов. Сердюкову Павлу Трофимовичу, изъявившему желание добровольно поехать на освоение залежных и целинных земель».
«Нет, мы легких путей не искали…»
— Был призыв партии и правительства: «На целину!». И мы, комсомольцы, поехали. Директор МТС только руками развел, когда узнал о том, что мы заявления написали: «Самые лучшие люди уходят!», да сделать уже ничего не мог. Уезжали целой бригадой: я, Виктор Половинкин, Миша Папин, муж и жена Брызнёвы, Михаил Бутенко (тоже с супругой), Степан Матвиенко с Марусей Бондаренко, Геннадий Гавалас. По дороге к нам присоединился Иван Живолупов. А уже на месте нам добавили еще двух москвичей: учетчицу и заправщика.
Ехали девять суток, но добрались. Получили технику, солдатские палатки, выехали в степь. До ближайшего жилья — 150 километров. Зато недалеко озеро Изын-Куль. За продуктами ездили. Курево нам доставляли вместе с ГСМ. На Пасху, помню, мы уже завозили семена в колхоз. Возили тракторами: снег очень глубокий, несмотря на весну, машины по нему пройти не могли, только тяжелые трактора пробивали дорогу на станцию Бугаево. А туда из России приходили вагоны с семенами: яровыми ячменем и пшеницей. Трудно было, но, несмотря ни на что, пахали и сеяли. О том, как мы работали, много писали в газетах, да вот только мы не смогли сохранить ни одну из них.
Для страны целина была эпохальной вехой в развитии. К августу 1954 года в Казахстане распахали 6,5 миллиона гектаров земли. К началу 1955 года обрабатываемая площадь выросла на 8,5 миллиона гектаров, было создано 90 новых совхозов. С осени 1954 года началось создание еще 250 совхозов. Всего за шесть лет освоения целины распахали 25,5 миллиона гектаров земли. Добровольцам из западных районов страны давались значительные льготы: бесплатный проезд с имуществом, денежные пособия до 1 тысячи рублей, кредит на постройку до 20 тысяч рублей на 10 лет, до 2 тысяч рублей — на приобретение скота, освобождение от сельхозналога составляло от 2 до 5 лет. Всего на освоение целины было выделено более 20 миллиардов рублей.
А для людей это был шанс поменять жизнь в лучшую сторону, «понюхать» романтики ветра перемен, зарекомендовать себя в профессии, создать семью и так далее. Вот и Павел Трофимович в казахстанских степях нашел свою вторую половинку: брак зарегистрировали в Надежнинском сельсовете.
— Нина моя была целинница из Крыма, закончившая техникум и приехавшая на целину к брату, директору МТС. Строгая была дивчина, до придирчивости. Мужики мне все уши прожужжали: «Павлик, ты будешь за все отвечать, что мы шкодничаем… Ты Нине приглянулся, давай уговаривай ее подписать путевки, а то она нам косяки не прощает!». Так шутками-прибаутками да и поженились. Первенец наш, Саша, родился в 1955-м там же, на целине. У него метрика выписана на казахском языке. Родственники теперь шутят: «А что это вы там делали, за границей?». Жили, работали… На Кубань вернулись в 1958 году, Витя, младший сын, уже здесь родился. А в пятьдесят девятом я в Успенское из Трехсельского переехал. Как и положено, построил дом, сад посадил, сыновей вырастил. Теперь я — богатый дедушка: 3 внука, одна внучка, 3 правнука и 2 правнучки!
Колодцы времени
А память все чаще переносит в годы юности и детства. Туда, где в бескрайней степи под ветром колышется седой ковыль. Словно море. Выше тракторных гусениц. Туда, где был жив еще отец и была молода мама… Туда, где еще не гремела Великая Отечественная и не разносили по селу похоронки…
Война свалилась на всех, как снег на голову. Мобилизовали на фронт отца, ушли воевать и другие мужики. Но в детскую память врезались даже не эти дни расставания, а то, как бегала по соседским садам-огородам шкодливая корова Лида (где кукурузу поест, где тыкву да бураки погрызет), как уговорили землячки маму поменять ее на другую буренку из стада — тихую Веточку. Но недолго пробыла она на подворье, когда немцы пришли забрали все: и зерно, и животину.
События сменяли друг друга, словно в калейдоскопе быстро, непредсказуемо, безвозвратно… Забегал домой отходивший на Бесскорбную с последними частями Красной Армии отец; ходил его провожать потом за Уруп Павлик. Угоняли наши взрослый скот в тыл (с этим стадом ушла и Лида), оставались подросшие колхозные телята, которых просили спрятать до возвращения красноармейцев: «Немцы недолго будут!..».
Так в подвале у Сердюковых, хата которых находилась в то время на окраине села, появилось на постое четыре теленка. Привели их ночью украдкой мама Павла Трофимовича с соседкой, наказав при этом ребятне никому ничего не говорить, чтоб до немцев слухи не дошли. Маскировали вход в подвал, сровненный с землей, бурьянами да мусором дети, кормили коровьих малышей тоже они.
— А немцы тем временем лютовали по дворам: то кур стреляют, то свиней тащат, — продолжает Павел Трофимович. — «Яйко, мясо, молоко!» — кричали. Какое там молоко, если ни одной коровы нет? А куры молодые, не несутся. Мы боялись, что наши гуси да поросенок выдадут себя («разговаривали» так, что хоть рты им завязывай!). Так поросенка «на всякий случай» все же и зарезали… А немцы и действительно, не были долго у нас. Дождались мы часа, когда они отступать начали, на улице все гремело от техники. А незадолго до этого однажды ночью —
стук в хату: «Хозяюшка! Мы свои, откройте!». Побежали к двери, открыли, заходят три солдата, разговаривают с мамой и соседкой. И обещают: «Скоро! Скоро!».
Накормив разведчиков, собрав им еды в дорогу да ответив на вопросы, женщины настрожили ребят — о ночном визите никому не рассказывать. И вот через несколько дней «эмтээсовскую» широкую улицу заполнили наши войска, как лавина, сошедшая с горы до самого Урупа. И снова шумно стало от техники и подвод.
— На улице холодно — январь все же! — рассказывает мой собеседник. — Одежки на нас, можно сказать, и нет никакой поизносилась. Но все равно стоим, смотрим, радуемся! Повели сохраненных телят сдавать на ферму и наши матери. А потом женщины маме посоветовали идти в райисполком, просить корову для нас, ребятишек: «У тебя куча детей, Кулька, иди! Ты ж сохранила четыре головы, должны дать корову-то!». И возвращалась она из района уже с бумагой: «Отдать одного теленка солдатской семье».
Пока до Южного дошла — уже и темно, а волков в ту пору много было. Вот она и побоялась ночью идти. На хуторе ей двери не открыли ни в одной хате, переночевать устроилась неподалеку, на ферме. С дежурившей там женщиной завязался у них разговор, который прервало ненормально громкое мычание, просто крик коровьей души. Взволновалось все стадо, а одна из буренок бросилась к маме. Сначала ее пытались отогнать палкой, а потом мама признала в ней нашу Лиду.
Оказывается, что справную корову при эвакуации скота одному из мужчин, жителей Южного хутора, удалось каким-то образом выменять на теленка. Рассказывали потом, что был он в услужении у фрицев, потому и корова у него осталась невредимой. А когда наши пришли, ее вернули на колхозную ферму. «Это ж моя Лида!», — запричитала и заплакала мама. И женщина плакала, и корова плакала… Так Лида и не дала маме уйти без нее, ни на шаг не отпускала от себя.
Пришлось маме утром возвращаться в райисполком и рассказывать о том, как нашлась ее корова. А пока начальство решало ее судьбу, мы уж и волноваться начали. Из колхоза послали на розыски двух верховых ребят. Они, только выехали на гору, так и увидели: идет женщина, ведет корову. Все село потом ходило к нам в гости да слушало рассказ о том, как мама корову привела. Это было чудом по всем меркам.
…В принципе, если так рассуждать, вся наша жизнь соткана из чудес. И творим их мы, люди. Порой вопреки всему, но всегда — с Божьей помощью.
С.УСОВА.
Фото Е.Мерзлякова.